Уроки доверия - Страница 4

Натали не хотелось ни подниматься с постели, ни выходить из дома, ни с кем бы то ни было встречаться. О поездке к подруге сегодня она даже не вспомнила. Ее родители отдыхали в Калифорнии и явиться к ней без предупреждения — как постоянно поступали — не могли. Друзья и знакомые, прежде чем приехать, всегда предварительно звонили. Почувствовав, что нуждается сейчас только в одиночестве, Натали с трудом встала с кровати, отключила телефоны и вновь легла.

Мысли, одна другой мрачнее, заполонили ее терзаемую тупой болью голову. Что следует делать? В чем искать спасение? В надежде на новый роман? Нет, этим утром она ясно осознала, что любовь самое нещадное и коварное жизненное испытание, и зареклась больше никогда не попадаться в амурную ловушку. Впрочем, влюбиться в кого-то еще — в Доналда или в другого парня — у нее вряд ли получилось бы. Убийственное чувство к мерзавцу Джеймсу не желало ее покидать, грозило сопутствовать ей вечно. Все остальное — учеба, модельный бизнес, наряды, прически, маникюр, макияж, планы на будущее, общение с друзьями, увлечения — утратило для нее всякий смысл…

По прошествии трех дней ничего не изменилось. О таблетках Натали больше не помышляла, но, вопреки страстным чаяниям, и не ожила. У нее пропал аппетит. За все это время она съела лишь несколько бутербродов со сваренным кое-как кофе. К концу четвертого дня, почувствовав, что валяться в кровати без дела больше не может, она поднялась, перешла в гостиную, уселась в кресло-качалку и включила телевизор.

Сначала ей никак не удавалось понять, о чем толкует с экрана женщина в черной одежде и с умиротворенно-отрешенным лицом. В голове стоял туман, и напрягать мозг ужасно не хотелось. Но как только до нее дошло, что речь идет о монастыре, она словно бы очнулась от забытья.

Вот где следует спрятаться от несправедливости жизни и воспоминаний о Джеймсе! Как же она сразу об этом не подумала?

Натали оживилась, поудобнее устроилась в кресле и, нажав на кнопку пульта, прибавила громкости. Передача была о монастыре, расположенном где-то на севере России. Как он называется, поначалу Натали не могла разобрать. От волнения у нее зарябило в глазах, и ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться и не пропустить ничего важного.

А что, может, поехать туда? — думала она, содрогаясь при мысли о знаменитых морозах и одновременно предвкушая избавление от мирских тягот. В конце концов, я наполовину русская… Холод, молитвы, физический труд, мысли о возвышенном… Горевать о Джеймсе там будет просто некогда.

Глядя на женщин в черных платках и платьях, на узкие, скромно обставленные кельи с кружевными занавесками на окнах, трапезную с длинным деревянным столом и самоваром посередине, Натали все сильнее увлекалась безумной идеей.

Кстати, что такое самовар, она знала с детства. Однажды, в русскую зиму, даже съездила с родителями в Санкт-Петербург навестить маминых родственников. Самые яркие впечатления от этой поездки оставили у Натали разноцветные дворцы по обе стороны широкой улицы, огромные кони на углах одного моста и щиплющий щеки мороз.

Труд, умиротворение, близость к природе и духовные ценности… Да, именно в этом я и нуждаюсь теперь, решила Натали. И когда на экране появился адрес монастыря, мгновенно вскочила с кресла, схватила ручку и блокнот с полки под телевизором и быстро переписала странные незнакомые слова.

— Решено! — торжественно провозгласила она, упиваясь своей идеей. — Теперь осталось лишь хорошенько обдумать детали.

Окрыленная роящимися в голове планами, Натали, оставив телевизор включенным, выбежала в прихожую и замерла перед зеркалом на стене. Выглядела она немного бледнее обычного, но ее глаза, несмотря на многодневные страдания, не потеряли живого блеска, а полные губы казались даже ярче и аппетитнее.

— Черный определенно мне пойдет, — произнесла она вслух, но вспомнила смиренные лица виденных на экране женщин, и устыдилась своей суетности. — А вообще-то какая разница? Туда уходят не для того, чтобы красоваться, совсем наоборот. Это не модельное агентство и не модный клуб… — Натали на мгновение перенеслась мыслями в тот вечер, когда почти год назад познакомилась на дискотеке с Джеймсом и, поёжившись, как от боли, возгорелась сильным желанием очутиться среди заснеженных просторов и простых искренних чувств. Там, наверное, и зеркал-то нет! И хорошо. И правильно…

Вообще-то религиозностью в ее семье никто не отличался. Отец был протестантом, как большинство жителей Штатов, мать при рождении крестили в православной церкви. Сама Натали никогда не задумывалась о Боге всерьез. По сути, ее причастность к вере ограничивалась лишь любовью к рождественской и пасхальной суете, к традициям, давно превратившимся для предпринимателей в источник ежегодного дохода. Но теперь в ней что-то резко изменилось. Видимо, измученная страданием душа затребовала сокровенной прелести отшельничества, божественного тепла. Настолько настойчиво затребовала, что мысли о монастырском уединении Натали обрадовалась как единственному спасению.

А ведь я даже толком не знаю, как молиться, в легком замешательстве думала она, продолжая смотреть на себя в зеркало. К тому же мне, что называется, медведь на ухо наступил… Вдруг из-за этого я им не подойду? Она машинально расправила прядки челки и тут же взлохматила их, вспомнив, что о прихорашивании должна навсегда забыть. Ее сердце замерло от испуга, но она мгновенно прогнала сомнение, подумав о том, что продолжать жить в миру гораздо опаснее и страшнее. Нет, надо написать им письмо. Прямо сейчас.